думаю, у меня не два друга, как я обычно считал, а три. Третий - город, его центр, от Петроградки до Обводного, от Английского до Смольного, плюс немного Васильевский. Никого же целиком не знаешь никогда. Сколько раз он меня поддерживал, размещал, вытаскивал буквально, сколько доброй силы в нём - просто выйди. А я?.. Я его слышу - ветер в трубах крыш, аккуратный плеск воды на набережных, грохот льда в водостоках, тишина ночи с редким шумом дорог, запах вентиляционных отдушин метро, свежесть рек, падающие в Таврическом саду листья тоже звучат. Вижу - фонари сквозь голые деревья на Фонтанке, растущую в трещинах гранитных плит траву, люки и указывающие на них таблички, кое-где оставшиеся декроттуары, каменную мостовую под снятым асфальтом, провода, провода, провода, проходные дворы со всем их колоритом, подвальные окна с решётками и листами железа, за которыми живут коты; балконы, карнизы, барельефы, капители и картуши (вон сколько слов знаю) выше первых этажей, а на последних, то есть, первых, - пробоины от креплений вывесок постоянно меняющихся заведений. Одно только небо чего стоит - нигде нет такого глубокого неба. Чувствую - я побывал здесь на четырёх с лишним тысячах парадных и чёрных лестниц; лазал по ступенькам Александровской колонны, прятался в сторожевой башенке Нарышкина бастиона, катался на коньках по бесснежному льду пруда Михайловского сада, проносился по горбатым мостам около Летнего и Инженерного, когда всё внизу сжимается; оказывался на улицах совсем без автомобилей, на Дворцовой площади ночью в дождь - абсолютно без людей. Это завораживает. Что бы там ни было дальше, где бы я ни оказался, он останется со мной и после меня - со всеми теми, кто готов дружить.